С высоты птичьего парения, Херсон утопает в багрянце заката
Днепр, извиваясь серебряной змеей, отражает это великолепие, множа огненные отблески на своих волнах. Кажется, будто сама река горит, не желая уступать небосклону в пышности красок.
С высоты птичьего парения, Херсон утопает в багрянце заката
Днепр, извиваясь серебряной змеей, отражает это великолепие, множа огненные отблески на своих волнах. Кажется, будто сама река горит, не желая уступать небосклону в пышности красок.